Он съехал на другую полосу, сбавил скорость до допустимогона автостраде минимума и начал выискивать что-нибудь, что дало бы толчоквоспоминаниям. Сначала ничего не попадалось, и он предостерег себя от почтинеминуемого разочарования. Тебе тогда было семь. А значит, вода утекала подмост двадцать пять лет. Места меняются. Как люди.

В те дни четырехполосное шоссе 295 не существовало. Если вамхотелось попасть из Удела в Портленд, вы ехали по дороге 12 в Фолмут, а потомвыбирались на дорогу. Да, жизнь на месте не стояла.

«Кончай пороть чушь».

Однако остановиться было трудно. Трудно останавливаться,когда… Мимо Бена по полосе обгона проревел здоровенный мотоцикл с высоко поднятымирукоятками руля. За рулем сидел парнишка в футболке, на заднем сиденье —девчонка в красном полотняном пиджаке и огромных солнечных очках с зеркальнымистеклами. Они вклинились перед Беном чуть быстрее, чем следовало, и онотреагировал слишком бурно, обеими ногами надавив на тормоз, а обеими руками —на клаксон. Мотоцикл рванул вперед, выбрасывая из выхлопной трубы синий дым, адевчонка сунула за спину руку с торчащим средним пальцем Бен вернул прежнююскорость. Хотелось курить. Руки легонько дрожали. Теперь мотоцикл почти исчезиз вида —так быстро он двигался. Детки. Детишки, черт бы их побрал. В сознаниеБена пытались протиснуться воспоминания —воспоминания более свежие. Он отогналих. Он уже два года не садился на мотоцикл. И не собирался садиться. Никогда.

Поодаль справа он заметил красную вспышку. Когда Бенпригляделся, в нем взорвалась радость узнавания. Далеко впереди, на другом краюзаросшего клевером и тимофеевкой поля, поднимавшегося по склону, на холме стояламбар — амбар с полукруглой, выкрашенной в белый цвет крышей. Даже с такогорасстояния видно было, как блестит на солнце венчающий этот купол флюгер. Абмарбыл на этом месте тогда и по-прежнему стоял здесь сейчас. И выглядел точно также. Может быть, несмотря ни на что, все будет хорошо. Потом амбар загородилидеревья. Когда автострада пересекла границу Камберленда, Бену стало казаться,что он узнает все больше. Он проехал над Королевской рекой, где мальчишкой удилс друзьями треску и щурят. Мимо показавшейся на краткий миг из-за деревьев,мелькнувшей и пропавшей Камберленд-виллидж. Вдали — камберлендская водонапорнаябашня, сбоку — выписанный огромными буквами лозунг: «Сохраним Мэн зеленым».Тетя Синди всегда говорила, что пониже надо бы написать «Несите денежки!»Первоначальные волнение и возбуждение росли, и Бен поехал быстрее, следя задорожными знаками. Через пять миль впереди появился подмаргивающий, окруженныйрефлекторами зеленый указатель: ДОРОГА 12 ИЕРУСАЛИМОВ УДЕЛ. КАМБЕРЛЕНД, ОКРУГКАМБЕРЛЕНД. Внезапно на Бена нахлынула чернота, потушившая хорошее настроение,как песок — пламя. Этому он был подвержен с того самого черного дня (Бенпопытался мысленно выговорить имя Миранды, и не позволил себе этого) и привыкдавать от пор, однако на сей раз тьма окутала его с обескураживающе свирепойсилой.

Что же он делает — возвращается в город, где ребенком провелчетыре года, и пытается вернуть нечто безвозвратно утерянное? Какое волшебстводумает он возвратить прогулками по тем проселочным дорогам, что когда-тоисходил еще мальчишкой и которые, возможно, уже расчищены от леса, выпрямлены,заасфальтированы и замусорены банками из-под выпитого туристами пива? Магияисчезла — и черная, и белая. Все ушло псу под хвост той ночью, когда мотоциклпотерял управление, а потом на дороге очутился желтый мебельный фургон, которыйвсе рос, рос… и крик Миранды — жены Бена — оборвался с внезапнойокончательностью, когда… Впереди справа показался выезд, и Бен на секундузадумался — не проехать ли мимо, дальше, в Чемберлен или Льюистон, чтобыостановиться там, пообедать, а уж потом развернуться и двинуться восвояси.Восвояси куда? Домой? Смешно. Если у него и есть дом, он тут. Тут, даже если онпрожил в нем всего четыре года.

Он посигналил, сбавил ход Ситроена и поехал вверх по склону.К вершине, где съезд с автострады вливался в дорогу 12, а та поближе к городупревращалась в Джойнтер-авеню. Бен поглядел на горизонт. То, что он там увидел,заставило его обеими ногами надавить на тормоз. Ситроен содрогнулся и замер.

К востоку полого поднимались деревья — в основном сосны иели, у границ видимости они как бы втискивались в небо. Город отсюда виден небыл. Только деревья и в отдалении, где эти деревья поднимались в небо,островерхая двускатная крыша дома Марстена. Бен, зачарованный, не мог отвестиот него глаз. На лице быстро, как в калейдоскопе, сменялись противоборствующиечувства.

— Все еще тут, — вслух пробормотал он. — Чтоб я провалился.

И опустил взгляд на руки. Они покрылись гусиной кожей.

2

Он нарочно проскочил город, заехал в Камберленд, а потомвернулся обратно в Салимов Удел с запада, по Бернс-роуд. Его изумило, как малогородок изменился. Несколько новых домов, которых Бен не помнил, прямо загородской чертой — забегаловка под названием «У Делла» да парочка недавновозникших гравийных карьеров. Немалое количество леса ушло на переработку.Однако старый жестяной знак, указывающий дорогу к городской свалке, оказалсяпо-прежнему на месте, саму дорогу так и не замостили, и она пестрела выбоинамии старыми колеями, а сквозь просеку среди деревьев, по которой с северо-западана юго-восток убегали вышки линии электропередачи Центральной Мэнскойэнергокомпании, виднелся Школьный холм. На своем месте была и ферма Гриффена,хотя гумно расширили. Бен задумался: интересно, тут по-прежнему разливают вбутылки и продают свое молоко? Значок изображал улыбающуюся корову подфирменной надписью «Солнечное молоко с ферм Гриффена!» Бен улыбнулся. В домететушки Синди им было вылито на пшеничные хлопья немало этого молока.

Он свернул влево, на Брукс-роуд, миновал кованые железныеворота и низкую каменную ограду кладбища Хармони Хилл, а потом съехал вниз покрутому склону и двинулся вверх по дальнему боку холма — боку, известному, какМарстен-Хилл.

У вершины окаймлявшие дорогу деревья расступились. Справавнизу стал виден собственно город — он впервые открылся взору Бена. Слева — домМарстена. Бен вышел из машины.

Дом ничуть не изменился. Ни капельки.

Можно было подумать, что в последний раз Бен видел еговчера.

На дворе перед фасадом буйно разрослась высокая ведьминатрава. Она загораживала старые, покоробленные морозами плиты, которые вели ккрыльцу. В траве распевали сверчки. Бен увидел, как, описывая странныепараболы, скачут кузнечики.

Сам дом глядел вниз, на городок. Такой же огромный, нелепойпланировки, оседающий и покосившийся. Беспорядочно заколоченные окна придавалиему тот зловещий вид, какой присущ всем старым домам, долго простоявшимпустыми. Непогода стерла краску, и дом приобрел однообразный серый цвет. Метелисорвали не одну чешуйку черепицы, а обильный снег отогнул книзу западный уголглавной крыши, отчего дом казался сутулым и сгорбленным. Справа к столбикуперил был приколочен облезлый знак: «Посторонним вход воспрещен».